— Шпион, Пенни? — недоверчиво переспросил Питер. — Ты уверена?

— Какого рода шпион? — спросил Саймон.

— Не знаю, я видела только, как он шевельнулся вон там, возле шкафа, — показала Пенелопа. Мальчики шагнули в темный угол.

— Ты совершенно права, — сказал Питер и, нагнувшись, кого-то схватил.

— Ну ты, пусти, — произнес хриплый голос. — Пусти, кому говорю, больно делаешь.

В руке Питер держал за одну ногу толстую бородавчатую зеленую жабу. Жаба была в визитке и белокуром парике и сжимала в лапе серый цилиндр. Когда Питер опустил ее, она съежилась на полу, судорожно раздувая горло и нервно следя за ними выпученными желтыми глазами.

— Вот, пожалуйста, — торжествующе проговорила Пенелопа. — Я же вам говорила, что тут шпион.

— Ничего я не шпион, — хриплым голосом возразила жаба.

— Кто же ты в таком случае? — грозно спросил Саймон.

— Я… я… как его… купец-меховщик из Владивостока. У меня жена и шестеро ребятишек, и мне надо их содержать.

— Никакой ты не купец, — в негодовании заявил Питер.

— А что, не похож я разве на купца-меховщика из Владивостока, который еле концы с концами сводит? — плаксиво спросила жаба.

— Нисколечко, — отрезал Саймон.

Жаба на минутку задумалась.

— А как насчет торговца бриллиантами, который прикатил прямехонько от зулусов, а? — Физиономия у жабы прояснилась.

— Тоже не похож, — отверг и это предложение Питер.

— А если знаменитый нейрохирург из Катманду? — с надеждой в голосе осведомилась жаба.

— Не пойдет, — ответил Саймон.

— Ладно, так и быть, скажу вам правду-матку, — задушевным тоном произнесла жаба. — Я — богатый фермер из Онтарио, хозяин молочной фермы. У меня отпуск, и я надумал проведать свою племянницу.

— Я тебе не верю, — сказала Пенелопа. — Ты шпион.

— Да не шпион я, лопни мои глаза, — запротестовала жаба. — Лопни мои глаза, мисс. Я вам говорю все, как есть, начистоту. Я вполне зажиточный торговец зерном, который путешествует инкогнито, как бы по торговым делам.

— Ты просто-напросто жаба и шпион, — сказал Питер.

— Да, и притом незадачливый шпион, жалкий, уродливый, в парике и визитке и дурацком цилиндре, — добавил Саймон.

— Ты никакого права не имеешь оскорблять мой цилиндр, — обиженным тоном заявила жаба. — В чем дело? Шикарный цилиндр! Можно смело сказать: моя лучшая маскировка, в смысле мой лучший наряд.

— Ты шпион, — повторил Питер. — Знаешь, что бывает со шпионами?

— Да не шпион я, ей-богу, — лихорадочно запротестовала жаба. — Нельзя меня трогать, потому как я вовсе не шпион.

— Шпионов расстреливают, — заметил Саймон.

— Или пытают, — добавил Питер.

— Или пытают и расстреливают, — зловеще подытожил Попугай.

— Слушайте, полегче! Зачем такие слова? — переполошилась жаба. — Слушайте, сейчас я вам выложу все как на духу. Я не хотел говорить, заметьте, но вы меня вроде как вынудили.

— Ну? — поторопил ее Саймон.

— Я — богатый-пребогатый банкир литовского происхождения, у которого жена, двое ребятишек и старенькая мамаша на иждивении, — созналась жаба, надвигая цилиндр на глаза и засовывая большие пальцы за проймы жилетки.

— Ни одному слову не верю, — сказала Пенелопа.

— Я тоже, — присоединился Попугай. — Банкир, видали вы? Да такая жаба, как ты, дважды два не сосчитает.

— А и не надо считать, — заверила его жаба. — Если ты банкир, так, лопни мои глаза, тебе ни математики, ни чего другого и ведать не требуется. Знай присматривай за чужими денежками и не отдавай нипочем, кто ни попросит,

— вот и вся работа.

— Вздор! — презрительно отозвался Попугай. — Абсолютный вздор и к тому же неизобретательный. А теперь, если не скажешь нам правды, Табита поджарит тебе слегка пятки, а, Табита?

— С большим удовольствием. — Табита выпустила двадцать четыре колечка дыма и две длинные струи пламени из ноздрей.

— Ух! Слушайте, так нечестно! — Глаза жабы наполнились слезами. — Нехорошо мучить бессловесное животное. И костюм можно попортить, а я за него еще не все деньги выплатил.

— Нас это не касается, — возразил Попугай. — Скажи правду, и мы тебя не тронем.

— Ей-богу? — с надеждой спросила жаба. — А скажите: «Вот те крест, умру, если обману»?

— Да, — ответил Попугай.

— Ладно. — Жаба набрала в рот воздуху. — Я…

— Смотри — только правду, — предупредил Попугай. — Это твой последний шанс.

— Да понял уж, понял, — отозвалась жаба. — Зовут меня Этельред, мистер Жаб, без определенного местожительства.

— Шпион? — дополнил Питер.

— Ну да. То есть нет, я как бы полушпион. Понимаете, — продолжал Этельред, — это василиски виноваты. Мне не по росту было их яйца высиживать, я с них все время падал и ушибался. Тогда я и говорю их главному: «Почему бы не поручить, значит, мне то, для чего я создан?»

— Шпионить, что ли? — недоверчиво спросил Саймон. — Да из тебя же вышел бездарный шпион.

— Ты не имеешь никакого права оскорблять меня. — Этельред надулся. — Из меня вышел бы шпион что надо, просто я не успел пройти полный курс.

— Какой курс? — поинтересовался Питер.

— Курс заочного обучения, — пояснил Этельред. — Я только до маскировки дошел и до иностранных акцентов, а тут василиски и говорят: «Слушай, а ну быстрее скачи в Кристальные пещеры, разведай, что там затевает Ха-Ха». Спровадили меня в два счета, я даже невидимые чернила не захватил.

Пенелопе стало ужасно его жалко.

— Так, — сказал Попугай. — Удачно, что мы тебя перехватили, теперь ты нам дашь кое-какие сведения.

— Нет. — Этельред замотал головой. — Ни слова, хоть режьте. Я буду нем как могила. Вот так.

Табита выдохнула две струйки пламени.

— Ладно, так и быть, — поспешно сказал Этельред. — Я вам выдам чуть-чуть, что-нибудь такое не важное.

— Куда они дели Великие Управляющие Книги? — задал вопрос волшебник. — Они в безопасности?

— Что да, то да, — подтвердил Этельред. — Они у них в подземелье под усиленной охраной. Ох и в здоровую лужу они сели с этими заклинаниями. Смеху было! Я чуть не помер. Ну и взбесился их главный, когда два часовых превратились в дерево и в пучок морковки. Все наши жабы прямо в истерике катались, ей-богу.